Неточные совпадения
При этих словах глаза братьев встретились, и Левин, несмотря на всегдашнее и теперь особенно сильное в нем
желание быть в дружеских и, главное,
простых отношениях с братом, почувствовал, что ему неловко смотреть на него. Он опустил глаза и не знал, что сказать.
Озабоченный
желанием укротить словесный бунт Лидии, сделать ее
проще, удобнее, он не думал ни о чем, кроме нее, и хотел только одного: чтоб она забыла свои нелепые вопросы, не сдабривала раздражающе мутным ядом его медовый месяц.
Они все сидели наверху, в моем «гробе». В гостиной же нашей, внизу, лежал на столе Макар Иванович, а над ним какой-то старик мерно читал Псалтирь. Я теперь ничего уже не буду описывать из не прямо касающегося к делу, но замечу лишь, что гроб, который уже успели сделать, стоявший тут же в комнате, был не
простой, хотя и черный, но обитый бархатом, а покров на покойнике был из дорогих — пышность не по старцу и не по убеждениям его; но таково было настоятельное
желание мамы и Татьяны Павловны вкупе.
Я поспешил исполнить ее
желание — и платок ей оставил. Она сперва отказывалась… на что, мол, мне такой подарок? Платок был очень
простой, но чистый и белый. Потом она схватила его своими слабыми пальцами и уже не разжала их более. Привыкнув к темноте, в которой мы оба находились, я мог ясно различить ее черты, мог даже заметить тонкий румянец, проступивший сквозь бронзу ее лица, мог открыть в этом лице — так по крайней мере мне казалось — следы его бывалой красоты.
То, что для меня было непонятно, ему казалось
простым и ясным. Иногда он замечал следы там, где при всем
желании что-либо усмотреть я ничего не видел. А он видел, что прошла старая матка изюбра и годовалый теленок. Они щипали листву таволожника, потом стремительно убежали, испугавшись чего-то.
Мать провела рукой по лицу, и мысль ее трепетно поплыла над впечатлениями вчерашнего дня. Охваченная ими, она сидела долго, остановив глаза на остывшей чашке чая, а в душе ее разгоралось
желание увидеть кого-то умного,
простого, спросить его о многом.
Привычка ли обращаться преимущественно с явлениям мира действительного, сердечная ли сухость, следствии той же практичности, которая приковывает человека к факту и заставляет считать бреднями все то, что ускользает от
простого, чувственного осязания, — как бы то ни было, но, во всяком случае, мне показалось что я внезапно очутился в какой-то совершенно иной атмосфере, в которой не имел ни малейшего
желания оставаться долее.
Плотная масса одинаковых людей весело текла по улице единою силою, возбуждавшей чувство приязни к ней,
желание погрузиться в нее, как в реку, войти, как в лес. Эти люди ничего не боятся, на все смотрят смело, все могут победить, они достигнут всего, чего захотят, а главное — все они
простые, добрые.
Хор из гимназистов пел хорошо, и потому церковь посещалась первогильдейным купечеством, чиновниками и помещичьими семьями
Простого народа бывало не много, тем более, что обедню здесь служили, сообразно с
желанием директора, позже, чем в других церквах.
Разве
желание быть
простым казаком, жить близко к природе, никому не делать вреда, а еще делать добро людям, разве мечтать об этом глупее, чем мечтать о том, о чем я мечтал прежде, — быть, например, министром, быть полковым командиром?» Но какой-то голос говорил ему, чтоб он подождал и не решался.
Большинство составляли, конечно, женщины, походившие сегодня на сумасшедших,
простые бабы и жены служащих в заводе были воодушевлены одними
желаниями.
Эту историю,
простую и страшную, точно она взята со страниц Библии, надобно начать издали, за пять лет до наших дней и до ее конца: пять лет тому назад в горах, в маленькой деревне Сарачена жила красавица Эмилия Бракко, муж ее уехал в Америку, и она находилась в доме свекра. Здоровая, ловкая работница, она обладала прекрасным голосом и веселым характером — любила смеяться, шутить и, немножко кокетничая своей красотой, сильно возбуждала горячие
желания деревенских парней и лесников с гор.
Рассказав бабушке со всей откровенностью, как ей стали известны затруднения Марьи Николаевны, девушка в трагической простоте изобразила состояние своей души, которая тотчас же вся как огнем прониклась одним
желанием сделать так, чтобы богослов не мог и думать на ней жениться. За этим решением последовало обдумывание плана, как это выполнить. Что могла измыслить
простая, неопытная девушка? Она слыхала, что нельзя жениться на куме, и ей сейчас же пришло в голову: зачем она не кума своему возлюбленному?
К сожалению, последующие историки Петра не следовали, в изображении его деяний, собственному его примеру, — одни по излишнему легковерию, другие по
желанию изукрасить
простую истину событий.
Желания раздражаются мечтательным образом до горячечного напряжения только при совершенном отсутствии здоровой, хотя бы и довольно
простой пищи.
Мне случалось заметить, что
простые солдаты вообще принимают физические страдания ближе к сердцу, чем солдаты из так называемых привилегированных классов (говорю только о тех, кто пошел на войну по собственному
желанию).
Мне пришлось за некоторыми объяснениями обратиться к самому Слава-богу, который принял меня очень вежливо, но, несмотря на самое искреннее
желание быть мне полезным, ничего не мог мне объяснить по той
простой причине, что сам ровно ничего не знал; сам по себе Слава-богу был совсем пустой немец, по фамилии Муфель; он в своем фатерлянде пропал бы, вероятно, с голоду, а в России, в которую явился, по собственному признанию, зная только одно русское слово «швин», в России этот нищий духом ухитрился ухватить большой кус, хотя и сделал это из-за какой-то широкой немецкой спины, женившись на какой-то дальней родственнице какого-то значительного немца.
Об отказе или хотя бы о малейшей нерешительности в ответе со стороны этих бедных дворян Плодомасов и не помышлял. Было бы несправедливо сказать, что, по его мнению, он делал мелким сошкам Байцуровым слишком большую честь своим предложением: он — гораздо
проще — вовсе и не думал о том, как могут быть приняты его
желания. Он знал только одно, что
желания его должны быть исполнены, и потому даже вовсе и не чинился в заявлении своих требований.
Желание, конечно, не напрасное, но весьма трудно исполнимое, особенно для тогдашних читателей, которых недогадливость о самых
простых вещах равнялась только разве их нетребовательности, что доказывается почти каждой страницей «Былей и небылиц».
Каренин (продолжая читать). «Но к делу. Это самое раздваивающее меня чувство и заставляет меня иначе, чем как вы хотели, исполнить ваше
желание. Лгать, играть гнусную комедию, давая взятки в консистории, и вся эта гадость невыносима, противна мне. Как я ни гадок, но гадок в другом роде, а в этой гадости не могу принять участие, просто не могу. Другой выход, к которому я прихожу, — самый
простой: вам надо жениться, чтобы быть счастливыми. Я мешаю этому, следовательно, я должен уничтожиться…»
Судебный следователь. Да, но все-таки вам естественно
желание освободиться, и вы избрали этот более
простой путь, не подумав о том, что это приведет вас к тому, что считается преступлением двоебрачия, — это понятно и мне. И присяжные поймут это. И потому я бы советовал вам открыть все.
Белесова. Ах, не вините бедных женщин! Все их притворство по большей части не злой умысел; это
простое, врожденное
желание нравиться, это скорей малодушие, чем порок. Да и кого же они могут обмануть теперь, когда мужчины стали так умны? Только людей глупых или аскетов. А вы искренни?
Для него заговор — не рецепт, а заповедь, не догматический, и положительный совет врача, проповедника, священника, а таинственное указание самой природы как поступать, чтобы достигнуть цели; это
желание достигать не так назойливо, серо и торопливо, как наше
желание вылечиться от зубной боли, от жабы, от ячменя; для
простого человека оно торжественно, ярко и очистительно; это — обрядовое
желание; для нас — болезнь и всякая житейская практика играют служебную роль; для
простой души священны — и самый процесс лечения, и заботы об урожае, и о печении хлеба, и о рыбной ловле.
С привычной и не угасшей еще верой в то, что можно что-то знать, я думал, что нашел источник своих безумных
желаний. Очевидно,
желание ползать и другие были результатом самовнушения. Настойчивая мысль о том, что я сумасшедший, вызывала и сумасшедшие
желания, а как только я выполнил их, оказалось, что и желаний-то никаких нет и я не безумный. Рассуждение, как видите, весьма
простое и логическое. Но…
Не то у
простого человека: он или неглижирует, внимания не обращает на предмет и уже не толкует о своих
желаниях; или уж, если привяжется, если решится, то привяжется и решится энергически, сосредоточенно, неотступно.
Но в ее положении нельзя безнаказанно иметь никаких требований: окружающая жизнь немедленно обращает самое
простое ее
желание в [деспотическое] насилие и [бесчеловечный] произвол.
Но мы заметили в нем и другое, более
простое и правильное отношение к ним, в котором уже обнаруживается требование дела, а не одних
желаний и надежд.
Теркин отошел к письменному столу и стал закуривать папиросу. Он делал это всегда в минуты душевного колебания. Спасать Зверева у него не было
желания. Даже
простой жалости он к нему не почувствовал. Но с кем не может случиться беды или сделки с совестью? Недаром вспомнилась ему Калерия и ее „сиротские“ деньги. Только беспутство этого Зверева было чересчур противно. Ведь он два раза запускал руку в сундук. Да и полную ли еще правду рассказал про себя сейчас?..
Мы все знаем, как может человек, покоряясь боли, признавая боль тем, что должно быть, свести ее до нечувствительности, до испытания даже радости в перенесении ее. Не говоря уже о мучениках, о Гусе, певшем на костре, —
простые люди только из
желания выказать свое мужество переносят без крика и дергания считающиеся самыми мучительными операции. Предел увеличения боли есть, предела же уменьшения ее ощущения нет.
Желание, конечно, самое
простое и понятное для всякого человека, так как кому же не хочется выбиться из положения поденного работника и стать более или менее самостоятельным хозяином своего собственного дела; но у Гуго Карловича были к тому еще и другие сильные побуждения, так как у него с самостоятельным хозяйством соединялось расширение прав жизни. Вам, пожалуй, не совсем понятно, что я этим хочу сказать, но я должен на минуточку удержать пояснение этого в тайне.
А Селинову поневоле заслушивались: и простая-то речь ее была вся на песенных поговорках; что ж, когда она рассказывала с
желанием угодить?
Пораженная обрушившимся несчастьем, она, как и он, приписала его легкомысленному поступку князя, из
простого любопытства, из
желания угодить ее капризу открывшему роковую беседку.
Приезд в Москву Андрея, из
простого ли
желания навестить сестру или с нехитрыми видами обольстить своего зятя правами на Византию, только послужил ему опытом, что одни те права действительны, которые можно поддержать великим умом, силою и деньгами.
Часто слушая рассказы странниц, она возбуждалась их
простыми, для них механическими, а для нее полными глубокого смысла речами, так что она была несколько раз готова бросить всё и бежать из дому. В воображении своем она уже видела себя с Федосьюшкой в грубом рубище, шагающею с палочкой и котомочкой по пыльной дороге, направляя свое странствие без зависти, без любви человеческой, без
желаний, от угодников к угодникам, и в конце концов, туда, где нет ни печали, ни воздыхания, а вечная радость и блаженство.
Правда, что эконом как будто случился здесь по экономическим надобностям обители, а это было в порядке вещей, но тем не менее государь Александр Павлович едва ли принял это за
простую случайность, и во всяком случае он воспользовался свиданием с экономом и сам настойчиво выразил ему свое
желание освободиться от всяких встреч и от всякого особливого почета на Валааме.
Прибавьте к этому, что человек, о котором говорим, по верному местному определению, был «невразумителен», груб и самовластен, — и тогда вам станет понятно, что он мог внушать и ужас и
желание избегать всякой с ним встречи. Но
простой народ с удовольствием любил глядеть, когда «ён садит». Мужики, побывавшие в Орле и имевшие счастье видеть ехавшего князя, бывало, долго рассказывают...
Этим все дело и исправили, — и пошел хороший мальчик Савка отлично учиться — окончил училище, окончил семинарию и был назначен в академию, но неожиданно для всех отказался и объявил
желание быть
простым священником, и то непременно в сельском приходе.